«Пушкин в прозе» — так назвал его великий Лев ТОЛСТОЙ.
Дед писателя Чехова был крепостным. Только в 1841 году он сумел купить свободу себе и своим сыновьям. Не предвещали будущей славы и школьные годы Чехова. За первых пять лет гимназии его дважды оставляли на второй год: не успевал по арифметике, географии и греческому языку. А химию, биологию и ботанику, знание которых потребовалось Чехову в 19 лет при поступлении на медицинский факультет Московского университета, в таганрогской гимназии не преподавали. Но Чехов стал и врачом, и писателем. В Красноярске он был один раз проездом на Сахалин. Произошло это в мае (по старому стилю) 1890 года.
С образом Антона Павловича у многих из нас связан устойчивый миф. Для большинства потомков - он тихий, хрупкий, скромный интеллигент. На самом деле, рост Чехова был 182 см, голос — «низкий бас с густым металлом, дикция настоящая русская», «он казался несокрушимым силачом по складу тела и души». Никогда в жизни не плакал, писал легко, сразу набело. Черновиков его произведений не сохранилось: с первых публикаций все сразу отправлялось в набор, а дальнейшая судьба рукописей не волновала ни писателя, ни его близких. Слава драматурга, перевернувшего мировой театр, сделавшего его режиссерским искусством, пришла к нему в последние годы жизни. «Краткость — сестра таланта» — одно из самых известных изречений Чехова. Его афоризмы и цитаты вошли в нашу жизнь с первого же рассказа — «Письма к ученому соседу», в котором прозвучало: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». Самое поразительное в чеховских фразах и образах — их простота. Произнесем: «В Греции все есть», «На деревню дедушке», «Лошадиная фамилия», «Унтер Пришибеев», «Каштанка», «Палата № 6», «Человек в футляре», «Дама с собачкой» и др.
В Красноярске писатель провел всего один день – 28 мая (по старому стилю) 1890 года. Он отправил отсюда письмо родным. Бронзовый Чехов стоит на месте, где живой Антон Павлович ждал плашкоут и любовался Енисеем.
Из письма:
«…. когда подъезжаешь к Красноярску, то кажется, что спускаешься в иной мир. Из леса выезжаешь на равнину, которая очень похожа на нашу донецкую степь, только здесь горные кряжи грандиознее. Солнце блестит во всю ивановскую и березы распустились, хотя за три станции назад на березах не потрескались даже еще почки. Слава богу, въехал-таки я наконец в лето, где нет ни ветра, ни холодного дождя. Красноярск красивый интеллигентный город; в сравнении перед ним Томск свинья в ермолке и моветон. Улицы чистые, мощеные, дома каменные, большие, церкви изящные….Я согласился бы жить в Красноярске. Не понимаю, почему здесь излюбленное место для ссылки.»
Путешествие в те годы, не смотря на удовольствие от созерцания красот местной природы, было делом для здоровых и выносливых людей. Трансибирскую магистраль построят только через пять лет. Вот что писал Чехов в очерке "Из Сибири" о своём путешествии в конце мая 1890 года:
"На каждой станции мы, грязные, мокрые, сонные, замученные медленной ездой и тряской, валимся на диваны и возмущаемся: "Какая скверная, какая ужасная дорога!" А станционные писаря и старосты говорят нам:
- Это ещё ничего, а вот погодите, что на Козульке будет!
Пугают Козулькой на каждой станции, начиная с Томска - писаря загадочно улыбаясь, а встречные проезжающие с злорадством: "Я, мол, проехал, так теперь ты поезжай!" И до того запугивают воображение, что таинственная Козулька начинает сниться в виде птицы с длинным клювом и зелёными глазами".
Что делал Чехов в Красноярске?
«За это короткое время он успел не только погулять по городу, но и познакомиться с представителями местной творческой интеллигенции. Это были Фёдор Фёдорович Филимонов, адвокат, журналист и поэт, автор сатирической пьесы "В краях сибирских" и фельетонов (в одном из которых он окрестил Красноярск Ветропыльском), и Емельян Фёдорович Кудрявцев, издатель и редактор газеты "Справочный листок Енисейской губернии"».
На следующий день Чехов опоздал на первый плашкоут, который отчаливал рано утром. В те два часа, что писатель ждал следующего, у него сложились в голове строчки, выбитые сейчас на памятнике:
"Я стоял и думал: какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега!"